© TARGET

АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ

Евгений Киселев

Источники знаний

Походы Александра Македонского - одно из наиболее ярких событий древности и поэтому привлекают к себе повышенное внимание историков. Но на чем основываются их работы? На посвященных Александру Македонскому произведениях античных биографов, в основном четырех - Арриана (95-175), Плутарха (46-119), Диодора Сицилийского (ок. 90-21 гг. до н.э.) и Квинта Курция Руфа (I в н.э.). А кем были эти биографы? И после ответа на этот вопрос выясняются очень интересные вещи. Во-первых, все они жили через 250-450 лет после описываемых ими событий, причем чаще и охотнее историки ссылаются и цитируют Арриана, хотя он жил позже всех остальных. Во-вторых, все они были скорее литераторами, чем историками, поэтому научная ценность их произведений невысока. Но, несмотря на это, приводимые у них сведения (и, что смешнее всего - цифры) многие считают неоспоримой истиной и без тени сомнения вносят эти данные в работы по истории, не давая себе труда критически отнестись к написанному.

Каковы же были причины, заставившие Александра во главе нескольких десятков тысяч человек идти в Азию? Принято считать, что это было желание отомстить персам за греко-персидские войны, разрушение Афин и прочие неприятности. Но Александра Македонского отделяло от этих событий полтора века и мстить потомкам воинов царя Ксеркса было бы так же бессмысленно, как нам предъявлять сейчас претензии Великобритании и Франции за Крымскую войну и разрушенный Севастополь! Настоящей же причиной было желание установить контроль над поставками хлеба в Элладу - македонцы подчинили себе греков всего несколько лет назад, недовольство ещё не улеглось, а голод убеждает намного лучше оружия. Своего хлеба в Греции выращивалось очень мало, поэтому пришлось основывать колонии в более плодородных местах - на побережье Черного моря и в Сицилии, но основной поток хлеба шел на Балканы из принадлежавшего персам Египта. (позже Египет стал житницей и для Римской империи - его завоевание Римом более известно по романтической истории о Цезаре и Клеопатре, которая была потомком одного из полководцев Александра Македонского). Именно Египет и был главной целью Александра Македонского. Этот поход был подготовлен ещё отцом Александра - Филиппом II, который собрал у Геллеспонта (Дарданеллы) готовую к вторжению армию под командованием Пармениона. Но Филипп был убит на пиру в своем дворце и вторжение было ненадолго отложено, пока Александр подтверждал свои права на трон, устраняя других претендентов, после чего отправился к Геллеспонту и возглавил поход. Больше он не вернется на родину, да и будет она интересовать все время похода лишь как источник новобранцев и денег.

Армия Александра Македонского

Что же представляла собой македонская армия - главный инструмент осуществления грандиозных замыслов Александра? В отличие от Наполеона и Гитлера, ему не пришлось создавать свою армию с нуля - Александр унаследовал её от отца вместе с государством.

Армия Александра, как и большинство армий того времени, состояла из пехоты и конницы. Главной ударной силой армии была фаланга, состоявшая из тяжеловооруженных пехотинцев-гоплитов (словосочетание "македонская фаланга" стала своего рода брендом той эпохи). Согласно мнению военных историков, это выглядело следующим образом: большая фаланга состояла из 16.384 человек (1024 человека по фронту и 16 шеренг в глубину), колонна из 16 человек по фронту и 16 в глубину (256 человек) назвалась "синтагмой" и являлась наименьшим строевым (тактическим) подразделением, 16 синтагм образовывали малую фалангу, 4 малых фаланги составляли большую фалангу. Длина копий шеренг постоянно увеличивалась - первые шесть шеренг вооружались копьями-сариссами длиной от 2 до 6 метров (поэтому, воинов называли "сариссофоры" - несущие сариссы) в зависимости от номера шеренги, таким образом достигалось шестикратное усиление на фронте.

Обычно фалангу описывают именно так, забывая, во-первых, то, что такая структура была слишком сложной для провинциального дворового ополчения, которым была македонская армия при Филиппе, а во-вторых, так построить фалангу можно было только один раз - на учениях перед войной, так как в ходе кампании армия несла неизбежные потери в боях и на марше, пополнение подходило нерегулярно, так что собрать 16.384 человека во второй раз было крайне маловероятно. Более того, никто не указывает, была длина копий, начиная с 7-й шеренги? Тоже 6 м? Если так, то поскольку первые ряды все же гибнут в бою, сколько сарисс ты не выставляй, их место занимают стоящие сзади, то со временем сариссофор из бывшей 6-й шеренги с шестиметровым копьем мог оказаться в первом ряду. А поскольку ряды уничтожались неравномерно, то могло получиться так, что его сосед был бы вооружен 4-метровым копьем, а где-то рядом и вообще 3-метровым! Как можно было воевать в таких условиях? Поэтому я полагаю, что гоплиты Александра были вооружены одинаковыми копьями, а удлиненные копья появились позже - ко времени войн Македонии и Рима.

Все авторы книг о походах Александра Македонского единодушно пишут, что исход сражений решала атака его тяжелой конницы - гетайров ("товарищей" - молодых людей из македонской аристократии). Но чем достигался такой успех? Те, кто пишет об этом, забывает, что коннице Александра Македонского было далеко до кавалерии наполеоновских войн - она не могла, например, передвигаться строем по полю боя и совершать маневры. Связано это было прежде всего с тем, что в те времена не было конных заводов, поэтому каждый приходил в армию со своей лошадью, а они могли очень сильно отличаться друг от друга размерами и условиями содержания, поэтому и передвигались с разной скоростью и были неодинаково выносливыми. Кроме того, ни один из источников (да и более поздние историки тоже) не упоминают о совместном регулярном обучении македонской конницы - каждый был обучен только индивидуальному бою и не мог действовать совместно с другими. В результате, любой построенный перед сражением боевой порядок (в том числе и полюбившийся современным исследователям "клин" тетрархии) неминуемо рассыпался бы, и сражение вели уже отдельные всадники, постепенно становившиеся совсем неуправляемыми.

Более того, как могли сражаться всадники Александра? Седел и стремян тогда не было, поэтому ехать верхом можно было, только держась за гриву коня, а если вспомнить, что на воине был панцирь и шлем, что ему надо было держать копье и щит, то становится понятно, что большую часть усилий тратил на то, чтобы не упасть, и воевать в таких условиях было очень и очень трудно.

Поэтому, на мой взгляд, более правдоподобной является следующая гипотеза: македонская конница была драгунской - по полю боя передвигалась верхом, т.е. быстрее пехоты, и, пользуясь этим преимуществом, заходила врагу в тыл, где воины спешивалась, строились и дальше действовали как обычная фаланга, атакуя врага вместе с пехотой, а выиграть в то время бой на два фронта было невозможно.

Видимо, такое применение конницы (как и македонскую фалангу) тоже придумал Филипп II, так как эта тактика была применена ещё в 338 г. до н.э. в битве при Херонее, где 18-летний Александр лишь командовал конницей на правом фланге армии своего отца. Сообразительный молодой человек учел боевой опыт и повторял замысел отца почти во всех своих битвах.

Поход

К моменту высадки Александра поблизости не оказалось никаких персидских сил, которые смогли бы оказать сопротивление, и греко-македонская армия беспрепятственно вступила в Азию. Находившийся на службе у царя Дария III греческий полководец Мемнон предложил бороться с Александром тем способом, который в ХХ веке назовут "тактикой выжженной земли" (отходить вглубь страны, уничтожая все за собой, чтобы измотать противника), и это дало бы результаты - армия Александра, не получая вожделенной добычи стала бы роптать и ему в лучшем случае пришлось бы с позором возвратиться в Грецию, а в худшем - продолжить войну с оставшимися верными сторонниками и найти бесславную гибель в неравном бою, но персидские сатрапы, опасавшиеся что при этом пострадают и их владения, отклонили план Мемнона и настояли на генеральном сражении. Решено было дать бой у Граника - речки, впадавшей в Мраморное море.

Какова была численность вступивших в сражение армий? Арриан пишет: "У персов конницы было тысяч до 20 и пехоты, состоявшей из наемников-чужестранцев, тоже немногим меньше 20 тысяч", Диодор сообщает о 10.000 всадников и 100.000 пехотинцев, Помпей Трог и Юстин - о 600.000 воинов. О численности армии Александра Арриан не сообщает.

Персидская армия стояла на высоком правом берегу Граника. В первой линии находились лучники (в центре - пешие, на флангах - конные), позади них стояла фаланга наемников. Персидская конница должна была сбрасывать в реку переправлявшихся македонян, а задачей наемников было атаковать пехоту, если она переправится. (Дельбрюк считает, что конница была самым неподходящим для защиты крутых берегов родом войск, но, поскольку конные лучники были главным персидским родом войск, то действовать пришлось именно им; приказ, скорее всего, был сформулирован как "Не допустить противника на наш берег", поэтому конные лучники обстреливали переправляющихся и бились холодным оружием с теми, кто уже переправился.)

Македонская армия, развернувшаяся для боя прямо с марша, была построена следующим образом: в центре стояла тяжелая пехота, на правом фланге - гетайры во главе с Александром, на левом - фессалийская и союзная конница под командованием Пармениона. Между гетайрами и фалангой стояли гипасписты.

Александр приказал авангарду, усиленному конными разведчиками и стрелками, начать переправу на правом фланге. Первую попытку форсирования реки персы отбили, поражая противника стрелами и дротиками, и македонский авангард был почти полностью уничтожен.

Видя неудачу, Александр повел правое крыло своего войска и атаку, и оно под звуки труб с песней вступило в реку. На занятом персами берегу начался бой, в котором, по словам Арриана, "сражение было конное, но оно больше походило на сражение пехоты. Конь бросался на коня; человек схватывался с человеком; македонцы стремились оттеснить персов совсем от берега и прогнать их на равнину, персы - помешать им выйти и столкнуть обратно в реку. Тут и обнаружилось превосходство Александровых воинов; они были не только сильнее и опытнее, но и были вооружены не дротиками, а тяжелыми копьями с древками из кизила: Персы, поражаемые отовсюду в лицо копьями (доставалось и людям и лошадям), были отброшены всадниками; большой урон нанесли им и легковооруженные, замешавшиеся среди всадников". Как только македоняне оттеснили персов от берега, через реку стала переправляться пехота и конница Пармениона.

О дальнейшем ходе боя мнения расходятся: Разин пишет, что сначала был прорван левый фланг персидской армии, затем центр и после этого правый фланг; Королев же считает, что сначала был прорван центр, а затем - фланги; Дельбрюк хранит молчание. Впрочем, два первых мнения могут быть разными толкованиями фразы Арриана "они [персы] сначала отошли там, где в первых рядах сражался Александр, но когда центр их войска поддался, то конница на обоих флангах была, разумеется, прорвана, и началось повальное бегство".

После того, как персы побежали, Александр не стал их преследовать, а всеми силами атаковал фалангу греческих наемников - фалангой с фронта и конницей с флангов и тыла.

В этом бою пешие и конные персы разделились по фронту и кордонным расположением ослабили свои силы (хотя вне всякого сомнения, перевес в легковооруженных был у персов), стремясь прикрыть все, а македонцы сосредоточили все свои легкие силы в решающем месте и добились преимущества там..

Согласно Арриану, македонцы потеряли 85 всадников и 30 пехотинцев. Это маловероятно, так как из его повествования вытекает, что македонцы убили 18.000 наемников (20.000 в начале боя минус 2000 пленных), а фаланга греческих наемников -это не те люди, кто дешево продавал свою жизнь.

Победа при Гранике открыла македонскому завоевателю доступ в Малую Азию. Один за другим греческие малоазийские города без сопротивления сдавались Александру. Только богатые и могущественные Милет и Галикарнас, которым неплохо жилось и при персах, не пожелали признавать власть завоевателя, поэтому были взяты штурмом. но были взяты приступом.

Принято считать, что после взятия Милета Александр распустил свой флот, и этот поступок объясняют двумя причинами: содержание флота стоило дорого, но Александру катастрофически не хватало денег, а кроме того, он понимал, что его флот уступает персидскому хотя бы по численности, и поражение в генеральном морском сражении плохо скажется на лояльности греков. На самом деле, все могло быть иначе - флот пришлось распустить из-за отсутствия моряков, которые видели, что начался нешуточный поход в богатую Азию с трофеями, разграблениями городов и всеми полагающимися атрибутами войны того времени, поэтому стоять с копьем в фаланге было гораздо выгоднее, чем работать веслом на просторах тылового Эгейского моря, и личный состав плавно перетек с кораблей в пехоту. "А как же Александр справился с персидским флотом?" - спросите вы. Он справился той же самой пехотой, которая двигаясь вдоль побережья Средиземного моря брала один город за другим, лишая флот Дария его баз, а флот из потрепанных бурями кораблей с изможденными голодом командами немногого стоит.

Александр продолжил путь в Египет, и на реке Пинар у города Исс (на границе своременных Турции и Сирии) состоялась его вторая битва с персидским войском, которым на этот раз командовал сам царь Дарий III.

Персы заняли позицию за рекой Пинар. Когда были получены сведения о приближении македонской армии, Дарий выслал на другой берег реки легкую пехоту и конницу (Арриан сообщает, что их было соответственно 20 и 30 тысяч, а Руф говорит о 20000 пехоты и отряде лучников) и под их прикрытием начал выстраивать боевой порядок. К ним примыкала линия гоплитов из греческих наемников и кардаков1, которых по данным Арриана было 30.000 и 60.000 (Курций Руф пишет о 30.000 греков и 20.000 "варваров-пехотинцев"). Здесь следует уточнить два обстоятельства. Во-первых, двадцатитысячный (если верить тому же Арриану, книгу которого многие считают "наиболее достоверным источником по истории того периода" (Королев)) отряд греческих наемников был уничтожен при Гранике. Откуда взялись у Дария ещё 30.000? Ведь все греческие государства, кроме Спарты, были в союзе с Александром и в торжественной форме объявили войну против персов национальной, а всякого эллина, поднявшего оружие против союза с македонским царем - предателем, поэтому найти желающих воевать за Дария в таких условиях было трудно. Кроме того, для перевозки такого количества людей из Греции на Ближний Восток требовалось собрать большой флот, но об этом источники не сообщают. Во-вторых, большинство исследователей определяют для воина фаланги 3 фута по фронту, а ширину пригодной для прохода пехоты долины Дельбрюк определяет в 1600 м (если вспомнить, что на правом фланге стояла конница, то эта величина существенно уменьшается). Таким образом получается, что 90.000 гоплитов (по Арриану) должны были бы строиться в 50 шеренг, что в те времена было нонсенсом.

Далее источники сообщают, что во второй линии войска Дария находились его союзники: "Остальное множество легковооруженных и гоплитов, построенных по племенам бесполезно глубоким строем, стояло за эллинами-наемниками и варварской пехотой" (Арриан) и "В резерве поместили наиболее воинственные племена" (Руф).

Закончив построение боевого порядка, Дарий приказал передовому отряду вернуться за Пинар и сосредоточил главные силы персидской конницы на правом фланге у моря, а часть конницы отправил на левый фланг к горам.

Таким образом позиция войска Дария должна была быть непреодолимой для врага, и если бы первая атака македонян не удалась, то победа была бы за Дарием - бойцы Александра вряд ли пошли бы во вторую такую самоубийственную атаку.

Александр осторожно развертывал свое войско при выходе из Сирийского прохода и постепенно, по мере расширения поля, перестраивал его из походных колонн в боевой порядок, направляя на фланги всадников и стрелков, а в центр - гоплитов. Главные силы конницы под личным руководством Александра были сосредоточены на правом фланге, но когда царь увидел, что большая часть персидской конницы стояла у моря на правом фланге противника, то послал часть всадников, которых до этого держал при себе, позади фаланги в подкрепление своему левому флангу, которым как и на Гранике командовал Парменион.

Выше (2,5-3,5 км от устья) можно было переправиться через реку вброд, там Александр и переправился со своими всадниками (возможно, что саму переправу перед этим отбила у персов македонская легкая пехота), после чего смяли немногочисленную персидскую конницу на этом крыле и начали её преследование.

Но в центре македонская фаланга наступала не так энергично - из-за окружавших реку скал она выбрались на противоположный берег разрозненными рядами, и там была атакована греческими наемниками, сбросившими македонских гоплитов назад в реку. На левом фланге всадники Пармениона были атакованы переправившейся через Пинар персидской конницей и персы заставили македонян отступить; у Курция сказано, что фессалийцами удалось удержать противника при помощи притворного бегства ("На правом же фланге персы сильно теснили фессалийскую конницу, и один отряд был уже рассеян их натиском. Тогда фессалийцы, ловко повернув коней, возвратились в сражение и учинили большое побоище варварам, настолько уверенным в победе, что они уже рассеялись и сами расстроили свои ряды" (книга III, гл. 11)), но это была трактовка самих победителей-фессалийцев, приписавших успех собственной заслуге, тогда как "притворное" бегство в сложившихся условиях вполне могло перейти в настоящее, если бы противник продолжил преследование, но персы вели оборонительный бой и не собирались далеко отрываться от мощной позиции на своем берегу Пинара.

Тем временем отряд Александра, опрокинувший левое крыло персидского войска, ударил по левому флангу строя греческих наемников. Чтобы отбить атаку гетайров Александра, которых поддерживала македонская средняя пехота, греческой фаланге пришлось бы развернуть фронт, что дало бы возможность переправиться через реку македонской фаланге, и тогда греков не ожидало ничего кроме гибели - выдержать бой на два фронта фаланга не могла. Поэтому наемники стали отступать, так как в этом случае македонцы атаковали бы их только с одного направления. Им предстояло пройти около 10 километров по равнине под преследованием конницы и пехоты, и за время этого отхода многие погибли, но значительная их часть достигла горного прохода и сумела спастись.

После этого, когда стало ясно, что левое крыло и центр персидского войска разбиты, персидская кавалерия на правого фланга поняла, что сражение проиграна и поспешила прочь с поля боя, так как в иррегулярной армии (какой являлось персидское войско) любое преднамеренное отступление легко переходит в бегство.

В сражении при Иссе македонская армия достигла успеха за счет сплоченности войска, взаимодействия между составными частями боевого порядка и наличию опытных командиров во главе каждой такой части.

Победителям достались огромный обоз персов, все слуги Дария и его вельмож, роскошная колесница персидского царя, его палатка, доспехи, масса драгоценной утвари и 3.000 талантов серебра из походной казны (1 талант = 25,5 кг), а в плен попали мать, жена и две дочери Дария. Теперь проблема жалования войскам для Александра была решена надолго.

Я думаю, что именно после битвы на Иссе, точнее, при виде захваченных богатств, Александр понял, что быть царем Азии намного выгоднее и приятнее, чем править даже всей Грецией, и основательно исправил цели похода, не сообщая до поры об этом своим войскам.

Через две недели гонцы доставили Александру послание Дария, который писал (если собрать воедино схожие по смыслу, но разные в деталях, тексты писем в изложении Арриана и Курция Руфа), что царь Филипп жил с персами в дружбе и союзе, тогда как Александр никого не присылал к нему, чтобы подтвердить это, а вторгся с войском в Азию и много зла сделал персам, а в качестве выкупа за семью обещал Александру "столько денег, сколько мог бы собрать со всей Македонии" и предлагал Александру стать другом и союзником. Словом, письмо писал здравомыслящий человек, прекрасно понимавший свое положение и умевший достойно проигрывать. Но Александр, как мы знаем, уже видел себя царем Азии (где, естественно, не было места династии Ахменидов) и его нисколько не заботила законность передачи власти, тем более, что подобную проблему в Македонии два года назад он решил просто - убил всех других претендентов на трон Филиппа. Поэтому Александр в своем ответе Дарию, после стандартных обвинений персов во всех грехах, писал: "Я теперь владыка всей Азии; приходи ко мне: В дальнейшем, когда будешь писать мне, пиши как к царю Азии, а не обращайся как к равному:"

Осада Тира

После победы при Иссе Александр вступил в страну торговцев - Финикию, жители которой, хорошо зная о судьбе предшественников, поспешили признать власть удачливого завоевателя. Не покорился только город Тир, и более того, его жители, уверенные в безопасности своего города-острова, страшно оскорбили Александра, отказав ему в праве принести жертву богу-покровителю города Мелькарту (он же Геракл, чьим потомком считал себя Александр). А наш герой - "знаменитый завоеватель, но тщеславный молодой человек" по словам Неру - не прощал подобного, и началась осада. Город находился на острове примерно в 700 метрах от берега, что очень затрудняло действия македонцев, которым пришлось задержаться там на полгода. Опираясь на заявления древних авторов, принято считать, что воины Александра построили дамбу от берега к стенам города, по ней подвел осадные машины и в пробитые бреши воины пошли на штурм. Но наивно было бы полагать, что жители Тира за века процветания своего города не позаботились об удобной связи с берегом, и что дамбы там не было до Александра. С городом саму дамбу соединял, скорее всего деревянный понтонный или подъемный мост, который было легко уничтожить при приближении врага. После взятия города разъяренный Александр, по одной версии, приказал продать уцелевших жителей в рабство, по другой же - распять на крестах. Что и говорить - достойный поступок великого человека!

Ко времени осады Тира относят два интересных события. Во-первых, Александру доставили второе послание Дария, который предлагал новый вариант: огромный выкуп в 10.000 талантов за свою семью и все свои земли к западу от Евфрата. Говорят, Парменион сказал: " Я бы согласился, будь я Александром". " Я бы тоже, будь я Парменионом" - ответил Александр, впервые показав, что его война это не просто продолжение политики Филиппа.

Во-вторых, существует интересная легенда (не более того) об отношениях Александра с евреями. Иосиф Флавий пишет, что во время осады Тира Александр послал в Иерусалим письмо, в котором предложил евреям перейти под его власть. Те оказались в трудном положении: с одной стороны, подчинение Александру гарантировало им защиту от нашествий других завоевателей и многие выступали за немедленное подчинение новой власти, но с другой стороны, в случае поражения Александра персы могли жестоко наказать предателей. После долгих споров евреи отказались подчиниться завоевателю, объясняя это нежеланием нарушить присягу на верность персидскому царю. После захвата Тира и Газы Александр, как утверждает Иосиф Флавий, поспешил в Иерусалим, чтобы наказать непокорный город. Навстречу ему вышла торжественная процессия во главе с первосвященником и по легенде Александр преклонил колени перед первосвященником и первым приветствовал жителей Иерусалима, посетил храм и даровал евреям многие льготы. Но мы-то знаем, что Александр не видел на земле никого выше себя, да и среди богов (многих из которых он объявлял своими предками, а то и сразу отцами) чувствовал себя как среди равных. Достаточно вспомнить, что на всех покоренных землях Александр требовал ставить свои статуи в храмах, чего евреи никогда не допускали ни до, ни после него (достаточно вспомнить римское правление в Иудее) и скорее шли на смерть, чем на вероотступничество, поэтому случись такое на глазах Александра, то Иерусалим был бы стерт с лица земли за 400 лет до Тита. Поэтому предлагаю свои вариант: Александру, потерявшему много времени на осаду Тира и Газы и спешившему в Египет, не было дела до ещё одного города (одного из многих на его пути), а раз поблизости не было войск Дария, то он объявил Иерусалим своим и отправил туда наместника, с которым евреи, никогда не бывшие стесненными в средствах, нашли общий язык и жили потом как хотели.

Неприятности Александра Македонского в Финикии и Палестине не ограничились одним только Тиром - вскоре потребовалось ещё два месяца на осаду Газы., обороной которой руководил один из самых верных сподвижников Дария перс Батис. Но и Газа не устояла перед осадной техникой македонцев, большая часть её жителей была вырезана, а оставшихся продали в рабство.

Фараон из Македонии

После взятия Тира и Газы Александру был открыт путь в Египет. Делать тут почти ничего не пришлось - египтяне тяготились персидским владычеством, часто восставали и поэтому видели в Александре освободителя.

Чтобы централизовать и, следовательно, контролировать вывоз зерна из Египта в Грецию, Александр в начале 331 г. до н.э. основал в дельте Нила город-порт, скромно названный им в свою честь - Александрия. Главная цель похода была выполнена - Восточное Средиземноморье стало македонским Mare Nostrum, и теперь царь мог заняться более приятными вещами - подумать о будущем и позаботиться о собственном величии. Монументальная египетская архитектура произвела на него неизгладимое впечатление, поэтому он, и без того не страдавший от излишней скромности, решил не отставать от владык былых времен и для начала был торжественно объявлен фараоном в храме Птаха в Мемфисе. Описывая это, историк Ф. Шахермайр роняет фразу, что "египетские жрецы охотно сделали для македонского царя то, что для персидского делали только по принуждению", но в присутствии 30.000 тяжеловооруженных македонских воинов жрецам трудно было отказаться от этого предложения. После этого Александр в сопровождении ближайших друзей отправился через пустыню в оазис Сива, где находился оракул бога Аммона (Зевса). Он сделал храму богатые подарки, и жрец не мог не признать его сыном Аммона, после чего Александр, который раньше мог только догадываться о своем божественном происхождении, получил наконец право говорить об это во всеуслышанье.

Гавгамеллы

Теперь Александр мог перейти к следующей части своих планов - стать царем Азии. В конце мая 331 г. до н.э. его войско выступило из Египта и через долину Бекаа и Ливанские горы дошло до Месопотамии. Целью были в первую очередь Сузы и Вавилон - крупнейшие центры Персидской державы. Чтобы спастись от изнурительного зноя, приходилось идти только утром и вечером. В начале сентября, когда войско перешло Тигр, конная разведка донесла о появлении врага, а вскоре от захваченных пленников узнали, что Дарий со своим войском, готовым к сражению, стоит на Гавгамельской равнине в 400 км севернее Вавилона. Дарий смог собрать новую армию (ведь прошло два года после битвы при Иссе), но качественно она была гораздо хуже прежней - цвет персидского войска погиб под Иссой, обученных резервов у Дария не было (иначе он не стал бы предлагать мир сразу после битвы), набрать греческих наемников он не мог, поэтому пришлось пополнять свое войско на Востоке. Этот процесс Шахермайр описывает весьма напыщенно: "Была мобилизована иранская знать с сопровождавшей ее свитой, в первую очередь знаменитые своей храбростью конники из Арианы, Бактрии и Согдианы. На помощь верховному властителю выступили гордые сатрапы этих провинций, испытанные в боях, уверенные в победе полководцы, не имевшие, однако, никакого опыта в войнах с Западом. Прислали свои отряды и союзники - свободные скифы из Центральной Азии : Обратились к почтенному реквизиту прошлого - боевым колесницам: Все это придавало войску Дария своеобразный восточный колорит". На самом деле, все выглядело далеко не так величественно: для сражения были собраны все, кого удалось найти - разбойники, личная охрана сатрапов из дальних восточных провинций (что в принципе одно и тоже), ополчения племен, вождей которых удалось подкупить. То, что Дарий собрал новое войско, делает честь его организаторским способностям, но собранное им победить уже не могло - это была толпа, которая вышла показать, что Дарий не зря им заплатил. То, что в армии Дария при Гавгамеллах были помимо традиционных персидских родов войск ещё и колесницы со слонами, говорит не о её возросшей боевой мощи, а о том, что Дарий лихорадочно собирал все, что было можно, мало заботясь о взаимодействии столь разношерстной армии на поле боя.

Советский историк Разин описывает построение армии Дария следующим образом: "Персидская армия была, построена в две линии: в первой находилась пехота, во второй - вспомогательные войска; на флангах первой линии расположилась конница; впереди выстроились боевые колесницы и слоны. Царь с конницей занял место в центре боевого порядка. Между левым крылом и центром персы оставили промежуток", но это противоречит даже приведенной в его книге схеме сражения - согласно схеме, в первой линии персидской армии стояла не пехота, а конница. Кроме того, и у Разина, и на схемах сражения в других книгах греческие наемники (чья фаланга на карте явно больше македонских, чего, как уже было сказано, быть не могло) стоят во второй линии, за конницей персов и их союзников, хотя у Арриана ясно сказано: "Эллины-наемники стояли возле Дария, по обе стороны его и персов, бывших с ним".

По мнению ортодоксальных историков, боевой порядок македонской армии состоял из центра, где была выстроена фаланга тяжелой пехоты, правого фланга под командой Филона, где находилось 8 ил македонской конницы, и левого фланга под командой Пармениона, где выстроилась союзная греческая пехота, а левее ее - греческая и фессалийская конница; согласно мнению ортодоксальных историков, фланги боевого порядка прикрывали легко вооруженные пешие воины и легкая конница, но мы вернемся к вопросу о расположении легкой пехоты позже, во время описания самого сражения. Принято считать, что для обеспечения тыла во второй линии были расположены гипасписты, фактически составивших общий резерв. Дельбрюк объясняет это построение так: "Огромной массой своей пехоты он [Александр] воспользовался не для того, чтобы удлинить боевую линию, что сильно затрудняло бы движение вперед в боевом порядке, но удвоил её глубину и дал сзади стоящим отрядам приказ повернуть кругом в случае нападения с тыла. Главным же образом он защитил себя от опасности охвата более сильной неприятельской конницей в открытом поле:" Стоит ли говорить, что иррегулярная персидская конница ни при каких условиях не могла прорвать 16-шереножный строй македонской фаланги, поэтому усиливать строй гоплитов ещё и второй линией было просто бессмысленно. Но Арриан, а за ним Дельбрюк и Разин считали, что раз Александр не мог перекрыть своими воинами весь фронт, то он вообще не стал ничего делать, а наоборот - резко сократил протяженность фронта, построив пехоту в два эшелона. Возможно, такая гипотеза была создана, чтобы обосновать придуманный Аррианом способ, каким македонцы боролись с персидскими колесницами (это будет описано ниже). В конце концов, если Александру действительно не хватало воинов, то он мог бы для противодействия коннице Дария воткнуть в землю перед строем колья, выкопать рвы или волчьи ямы, поставить соединенные телеги - такой опытный полководец как Александр мог бы придумать много вещей для подобной ситуации, но в любом случае для обороны одного и того же участка потребовалось гораздо меньше воинов.

Тактически картина боя могла выглядеть следующим образом. 12 000 конных стрелков, построенные в две-три шеренги, займут по фронту не менее 6 км. Более глубокое построение бессмысленно. Как не то, что управлять, охватить взглядом такую длину фронта? Можно расчленить эту массу по фронту на центр и два фланга. Даже в этом случае протяженность участков составит по 2 км. Македоняне, при численности пехоты в 30-35 тысяч и глубине построения всего только 10 шеренг займут по фронту не более 3 км. Но есть все основания полагать, что греки стояли глубже. Конница македонян могла занимать по фронту еще километра два. Таким образом, общая протяженность фронта Александра была уже на целый километр - отсюда и легенды о подавляющем численном превосходстве персов.

Как уже было сказано, фронт македонской армии оказался короче фронта персидской армии, поэтому Александр приказал фаланге гоплитов отойти вправо для того, чтобы сосредоточить удар по левому флангу персов. Левому крылу было приказано двигаться уступом сзади. Дарий воспользовался перестроением македонской армии и двинул вперед боевые колесницы и слонов. Эту атаку отразила легкая македонская пехота, поражая стрелами возниц и хватая лошадей за поводья. Из этого следует, что легкая пехота стояла не на правом фланге македонской армии, как это показано на схемах в книгах Разина, Королева и "Военном энциклопедическом словаре", а была рассыпана перед фалангой. Описывая этот этап боя, Арриан сообщает: "некоторые колесницы проскользнули через ряды, так как последние по приказанию разделялись там, где на них наскакивали колесницы, и благодаря, главным образом, этому обстоятельству колесницы проехали и не причинили никакого вреда тем, на кого наехали. Ими овладели конюхи в войске Александра и царские гипасписты", хотя невозможно представить, что такой тяжелый, монолитный и неповоротливый строй, как македонская фаланга, стал бы расступаться перед каждой колесницей - чтобы совершать такое перестроение надо было предварительно долго тренироваться и точно определять место прохода колесницы, возница которой должен был ювелирно точно уложиться в узкий коридор. Теоретически, этого можно добиться после длительных тренировок, когда все лохи были пронумерованы, у командира каждого лоха есть рация, по которой он принимает команды от полководца, с возвышения наблюдавшего за полем боя, определявшего место вхождения колесницы в фалангу и сообщавшего лохаргам номер лоха, где фаланга должна разомкнуться. Только так фаланга могла пропустить сквозь свой строй ОДНУ вражескую колесницу, но по фронту даже полуфаланга занимала метров 500 и ясно, что на таком фронте её атаковала бы не одна колесница, даже не один десяток, и отследить их все было бы невозможно, несмотря на все уверениям Арриана и тех, кто бездумно переписывал его слова.

Единственное на что годились боевые колесницы - рассеять и частично уничтожить легкую пехоту, если она стоит в рассыпном строю и недостаточно морально устойчива. Если же легкие пехотинцы мало-мальски дисциплинированы, то они просто перебьют колесничих и атака захлебнется, что и получилось при Гавгамеллах.

На мой взгляд, результат атаки колесницами фаланги гоплитов более правдоподобно описан у Курция Руфа: "Строй их стал подобен валу: они сомкнули свои копья и с обоих боков прокалывали животы напиравших на них лошадей, потом они окружили колесницы и сбрасывали с них колесничих. Строй заполнился упавшими лошадьми и возничими, они не могли больше управлять напуганными лошадьми: частыми рывками головой не только рвали упряжь, но и опрокидывали колесницы, раненые тащили за собой убитых, взбесившиеся не могли остановиться, истощенные - двигаться".

После этого Дарий двинул вперед всю свою первую боевую линию, в результате чего завязался упорный бой на левом фланге персов. Когда македоняне прорвали фронт между левым крылом и центром персидской армии, "Александр приказал коннице гетайров и стоявшей здесь фаланге построиться клином" (Арриан) и двинул их в образовавшийся разрыв боевого порядка персов. (Причину появления этого разрыва попытался объяснить только Руф: "Ряды персов на правом фланге несколько поредели: оттуда ушли бактрийцы для нападения на обоз", причем напали они, скорее всего, на обоз Дария - это была более легкая добыча). После этого, как пишет Арриан, "когда находившаяся при Александре конница и он сам стали храбро наступать, расталкивая и поражая персов копьями в лицо, когда тотчас за ними и македонская фаланга, вооруженная вселявшими страх сариссами, сомкнутыми рядами, напали на персов и когда все ужасы, которые Дарий давно уже со страхом рисовал себе, предстали перед ним, он первый поворотил назад и предался бегству; за ним последовали в бегство и окружавшие это крыло персы".

Пока правое крыло македонской армии вело успешный бой, персы прорвали фронт на левом крыле противника и устремились в его лагерь. "Тогда полководцы над стоявшими сзади первой фаланги, заметив происходившее, в силу полученного приказания, быстро приняли обратное положение, напали на персов с тылу и многих среди них, занявшихся обозом, перебили, а остальные поворотили назад и бежали" (Арриан, кн. III, XIV).

Из текста Арриана и схемы в книге Разина следует, что фаланга гипаспистов совершила очень интересное перестроение - сначала каждый воин повернулся кругом, так что последняя шеренга фаланги стала первой, а потом вся фаланга развернулась на 90 градусов вправо и в таком виде пошла выбивать персов из своего укрепленного лагеря, словом, продемонстрировала небывалое для того времени умение.

Тем временем Парменион послал Александру донесение об опасном положении левого крыла армии. "Ввиду такого известия Александр прекратил дальнейшее преследование и, повернув с конницей гетайров, быстро устремился с ней против правого крыла варваров" (Арриан, кн. III, XIV). На схеме Разина показано, что двигаясь на выручку своему левому крылу, Александр прошел через весь тыл персидской армии, ничего не предпринимая и не встречая сопротивления (если быть точным, то ни у Арриана, ни у Руфа не сказано, как именно Александр двинулся на помощь - тем же путем, каким наступал, или же так, как это показано на схеме). Из схемы следует, что Александр и гетайры проскакали между лагерем Дария и фалангой греческих наемников. И если, как это утверждают ортодоксальные историки, македонские гипасписты смогли перестроиться для отражения атаки конницы Мазея, то есть основания полагать, что то же самое могли сделать и греческие наемники, то есть основания полагать, что это могли сделать и греческие наемники, и тогда результат сражения мог бы быть иным - Александр и поредевший в бою с персидской конницей отряд гетайров столкнулись бы со свежими греческими гоплитами и, если на схеме верно указаны размеры фаланги наемников, погибли бы в неравном бою с превосходящими силами противника ещё до того, как к ним пришли на помощь другие македонские отряды. Но, согласно господствующему мнению об этом сражении, наемники стояли не шелохнувшись и равнодушно взирали на то, как мимо них скачет сын Зевса и Аммона со своими лихими друзьями. Более того, участие греческих наемников в битве вообще никак не обозначено. Все это подтверждает гипотезу о том, что ко времени сражения у Гавгамелл греческих наемников у Дария осталось ничтожно мало и все они были в личной охране царя, поэтому не могли оказать никакого влияния на ход боя.

Разин так представлял себе дальнейший ход сражения: "Конница персов, имевшая глубокое построение, повернулась кругом и двинулась навстречу македонской коннице. Завязался упорный бой, и опять персы были разбиты. Одновременно фессалийская конница нанесла поражение остаткам правого крыла противника, который уже повсюду прекратил сопротивление и в беспорядке бежал в направлении Арбел".

На мой взгляд, наиболее вероятно, что события развивались следующим образом. Александр, расположил свои войска в одну линию (иное в то время просто не практиковалось). Опорой боевого порядка он сделал две фаланги гоплитов, на флангах, как обычно, разместил кавалерию (на левом фланге - Парменион, на правом - Александр), а боевое взаимодействие центра и флангов осуществляли две фаланги гипаспистов. Перед строем была рассыпана легкая пехота. Дарий начал бой атакой колесниц, но их встретила легкая пехота, перебившая метательным оружием возниц и лошадей, после чего атака захлебнулась. Затем Дарий, понимая, что лобовая атака на плотно сомкнувшиеся и ощетинившиеся копьями македонские фаланги не даст ничего кроме быстрой и безрезультатной гибели личного состава, попытался обойти македонцев с флангов. Им удалось смять внешний фланг строя Пармениона, после чего оставшиеся всадники Пармениона прижались к фаланге гипаспистов и совместными усилиями им удалось отбить персов, после чего персы с чувством выполненного долга поскакали грабить македонский лагерь. Александр на своем фланге выдержал атаку (возможно, также совместно с гипаспистами), затем получил известие о трудной ситуации на левом фланге и, зная, что повторная атака в те времена не практиковалась, снялся с позиции и поспешил на выручку Пармениону. Перед превосходящими силами противника разношерстные отряды Дария вспомнили о множестве недоделанных дел в своих улусах и поспешили домой (не забыв по пути пограбить лагерь Дария). Вскоре и Дарий поспешил спастись - воевать ему уже просто было некем.

Принято считать, что в тот же день авангард македонской армии занял город Арбелы в 75 километрах от места битвы. Это скорее всего сделал увлекшийся погоней Александр и его верные гетайры, что лишний раз убедило войско в божественном происхождении царя - только небожитель может воевать, когда все нормальные люди грабят роскошный персидский лагерь.

После битвы войсковое собрание провозгласило Александра царем Азии, узаконив тем самым притязания молодого полководца.

Покорение Персии

Дарий бежал в Мидию, и поэтому защита Суз - главной резиденций и сокровищницы Ахеменидов - стало делом самих горожан, которые не стали искать себе приключений и сдались, как только Александр прислал к ним парламентеров. Но долго пробыть в Сузах не получилось, так как в городе началась эпидемия, и войско двинулось к Вавилону. Александр был готов к сопротивлению, однако вскоре выяснилось, что Мазей, народ и жрецы больше думали о торжественном приеме противника, чем о битве с ним. Войско Александра шло еще принятым на боевом марше строем, когда Мазей вместе со своими сыновьями приблизился, чтобы присягнуть новому повелителю. Для Александра эта присяга означала признание его царем Азии не только македонцами, но и персами.

Александр и его войско наслаждались покоем и развлечениями Вавилона полгода, пока из Македонии не пришло пополнение в 15.000 человек. Александр повел армию в Персиду - самую высокогорную область Ирана, где находился не менее богатый, чем Сузы, Персеполь. В Персиде войсками Дария командовал выросший в Македонии Ариобарзан, который построил укрепления на главном перевале и занял высоты по обе стороны долины, и когда Александр пытался форсировать эту долину, на его войско обрушились сверху горы камней и обломки скал. Ответить было нечем, и македоняне несли большие потери и бежали, бросив убитых. Теперь на карту были поставлены ореол непобедимости Александра и его слава, лишившись которых новоиспеченный царь Азии вряд ли пожелал бы жить. Однако, безвыходных ситуаций не бывает - Александр взял в проводники местных пастухов и рискнул по безвестной горной тропинке двинуться в обход врага (собственно, рисковали только его воины, самому Александру терять было уже нечего). В итоге македонцы атаковали врага с тыла и победили в этом самом опасном за всю войну сражении.

После этого Александр захватил Персеполь и в этом городе его воины устроили настоящий погром. Как рассказывает Диодор, македоняне, врываясь в дома, убивали всех мужчин и грабили имущество; целый день занимаясь грабежом, они не смогли остановиться и, стремясь к большему, дрались друг с другом. Перед отъездом из Персеполя Александр сжег знаменитый дворец персидских царей, что подтверждается археологическими раскопками. Причины этого варварства историки предпочитают не обсуждать (видимо, проникнувшись духом древних авторов, они и сами порой склоны приписывать святость даже самым идиотским поступкам Александра) или глухо сообщают о символичности этого поступка, ознаменовавшего собой окончание "войны мести", и что Александр, мол, "мстил не только за греков, но и за египтян, вавилонян, за все подвластные персам народы" (Шахермайр), с негодованием отвергая самую очевидную и правдоподобную версию: во время пира пьяный Александр послушал гетеру Таис, предложившую сжечь дворец, и вместе с другими гостями начал поджигать все, что могло гореть. Надо сказать, что истории повезло (или не повезло - это зависит от точки зрения), что изрядно выпившие Александр с гостями смогли выбраться из горящего дворца, а не остались там навеки. Так что когда в очередной раз возникнут споры о роли личности в истории, полезно вспомнить, что из-за застольной болтовни пьяной проститутки человечество лишилось великолепного памятника архитектуры.

Поход в Азию

После почти бескровного захвата метрополии державы Ахменидов Александр получил в свои руки столько земель, сколько не снилось даже самому мечтательному из греческих правителей, и мог бы до конца дней править необозримой империей, но он не занялся "перевариванием" захваченного, а пустился сначала в погоню за ещё живым и не сдавшимся Дарием и, потратив на это год, нашел только его труп и разозлился на убившего царя сатрапа Бесса, лишившего такого удовольствия самого Александра. Тем временем провинции на окраинах Персидского государства после смерти Дария сами взяли суверенитета сколько смогли и не желали признавать власть иноземцев, к тому же там укрылся Бесс, поэтому Александр начал наведение порядка на этих землях, которые считал принадлежавшими себе после победы над Дарием. Выиграть эту войну Александр не мог - как бы ни была велика его армия (а слишком большой она не была никогда), она без остатка должна была раствориться в степях и пустынях Средней Азии. К этому периоду относятся две невыразительные битвы со скифами в 329 г. до н.э. - на реках Яксарт (Сырдарья) и Политамет. Историки отводят много места перечислению захваченных Александром горных крепостей и подробностям штурмов, но не берут в расчет то, что горы обычно слишком малонаселены, чтобы там было достаточное количество рабочих рук для строительства полноценных крепостей, комплектование и содержание их гарнизонов (тем более в таком количестве). Просто жизнь в горах тяжелая, помощи ждать неоткуда, вот местные жители издавна и укрепляли свои поселения и дома, чтобы выдерживать внезапные атаки соседей (достаточно вспомнить дома-башни в Сванетии). Но рассчитанные на длительные вялотекущие войны с соседями эти укрепленные деревни не выдерживали натиска македонской армии, а придворные льстецы сразу же объявляли это героическим взятием мощной крепости.

Чистки в армии

Ко времени завоеваний восточных сатрапий относится первое открытое проявление недовольства среди командиров Александра. Дело в том, что после захвата Персии, он понимал, что удержать такую территорию одними македонцами игреками не удастся - непобедимая армия рассеется по гарнизонам, и продлится это до первого серьезного восстания, поэтому пришлось пойти на сближение с местной знатью - будущей опорой на завоеванных землях. Изменился и образ жизни Александра - он стал носить персидскую одежду, завел слуг по примеру персидских царей, приблизил к себе виднейших персов, в том числе брата Дария. Старая македонская знать была недовольна таким отход от традиций, падением своего влияния при дворе, да и вообще ролью Македонии в новой державе, а также была против продолжения войны, полагая что персам уже отомстили и пора остановиться. Но новая знать, обязанная своим высоким положением исключительно Александру и его победам была готова в погоне за богатством идти за своим вождем хоть на край света. Простые воины устали от боев и походов, но не обсуждали приказы. Когда был раскрыт заговор Филоты, полководца и одного из ближайших сподвижников Александра, царь по старому македонскому обычаю передал заговорщиков на суд армии, которая приговорила их к смерти; потом был убит и отец Филоты Парменион - старый и опытный полководец, всегда командовавший левым флангом войска. В 328 г. до н.э., когда Александр был уже в Мараканде (совр. Самарканд), на пиру он убил Клита - одного из самых близких своих друзей (а заодно и любовника), спасшего ему жизнь в битве при Гранике, который открыто порицал царя за то, что тот окружил себя варварами и рабами, падающими ниц перед его персидскими одеждами, тогда как македонянам приходится просить персов пустить их к царю. В том же году был раскрыт "заговор пажей" - молодых людей из знатных македонских семей, которые составляли личную охрану Александра и, разделяя общее недовольство, хотели убить его во сне. Как и с Филотой, Александр передал дело на суд войска, приговорившего всех к смертной казни. Тогда же был казнен и Каллисфен - племянник Аристотеля и официальный историограф похода, выражавший настроения греков-участников похода, недовольных сближением Александра с персидской знатью.

Лиса и виноград

После бесславых походов по Средней Азии, Александр прошел через территоррию современного Афганистана (где его войско встретили не лучше, чем любую другую иноземную армию) и вторгся в Индию (327 г. до н.э.). Никто из историков не смог внятно объяснить причины этого похода, не имевшего никакого отношения к "войне мести". Я предлагаю две: 1) страсть к завоеваниям, ставшая к тому времени маниакальной (Александр и прежде не отличался душевным здоровьем, а алкоголизм и длительное пребывание на жаре не способствуют исцелению) и 2) узнав о гибели Дария и крушении Персии индийские правители попытались увеличить свои земли за счет сопредельных бывших персидских территорий, которые Александр считал своими. Один из правителей - Таксил - поспешил стать союзником македонйцев, а Пор решил сражаться и сосредоточил сильную армию на реке Гидасп. В упорном восьмичасовом бою армия Пора была разбита, а сам он попал в плен, но потом (как принято считать) Александр почему-то вернул Пору все его прежние владения, а сам двинулся дальше по территоррии современного Пенджаба, дошел до одного из притоков Инда, где войско отказалось идти дальше, и Александру пришлось объявить в возвращении. В результате были построены суда и спускаться на них к устью Инда, причем при этом армия разделилась - часть (во главе с Неархом) двинулась к Месопотамии морем, а остальных Александр лично повел через пустыню Гедрозии (современный Белуджистан), где погибла значительная часть его спутников. Неарху пришлось ненамного лучше. В конце концов, в 325 году до н. э. остатки македонской армии вернулись в Вавилон, который считался столицей завоеванной территории.

Почему Александр повел себя не так, как раньше? Видимо, сил у его армии хватило только на грабительский набег, после которого Пор, хотя и понес убытки, но отстоял свои земли (что потом восторженные биографы представили как великодушие Александра), а Александру пришлось как можно быстрее уносить ноги, пока не пришлось встретиться с объединенной армией индийских владык. Что же касается судостроения, то, во-первых, вряд ли в войске Александра за восемь лет непрерывных походов, боев и осад остались способные на это люди (даже если предположить, что он взял таких специалистов, отправляясь в Азию), а во-вторых, если они и были, что помешало им построить суда на всех, ибо давно известно, что плыть намного приятнее и быстрее, чем идти пешком. Скорее всего, воины Александра просто отняли суда у местных жителей, на них село столько воинов, сколько могло поместиться, а остальным пришлось идти через пустыню.

Не ждали!

Вернувшись в Персию, Александр увидел, что дела в его державе далеки от того идеального порядка, к которому он стремился: назначенные им сатрапы, думая, что Александр уже никогда не вернется из восточного похода, ни в чем себе не отказывали - грабили и притесняли население, разоряли древние храмы ради их сокровищ, срывали поставки продовольствия ушедшей в поход армии. Наместник в Египте грек Клеомен спекулировал зерном с таким размахом, что в Греции начался голод. Чтобы подавить возмущение жителей и сохранить репутацию справедливого правителя, Александр устроил жестокие чистки - некоторых сатрапов убивал лично, а особо "отличившихся" приказывал распинать на крестах.

Но особенно тяжелым было дело Гарпала. Этот друг юности Александра был хромым и не мог служить в армии, поэтому был назначен казначеем. Надо сказать, дело свое он знал - он перечеканивал накопленное Ахменидами золото и серебро в единые монеты для всего государства, выбрав в качестве эталона аттический весовой стандарт - золотые статеры и серебряные тетрадрахмы с изображением Александра получили широкое распространение, и их продолжали чеканить долгие годы после его смерти.. Сатрапы были лишены права чеканить свои монеты, и тем самым был положен конец неразберихе в денежном обращении (от этого бедствия люди страдали ещё многие века, так что упорядочиванием обращения пришлось заниматься таким видным ученым как Коперник и Ньютон). Но и о себе Гарпал не забывал - он перенес свою резиденцию из Эктабан в Вавилон, и там на нажитые непосильным трудом средства пустился во все тяжкие так, что изумил даже видавших виды вавилонян. Но когда он узнал о возвращении Александра, то, опасаясь расплаты, забрал из казны 6000 талантов, нанял для охраны 5000 воинов и, добравшись до моря, снарядил флот из 30 кораблей и отплыл в Афины. Афинян незваный гость поставил в трудное положение - они боялись навлечь гнев Александра, но и не хотели отказываться от привезенного богатства. В итоге Гарпала арестовали, потом выпустили и тайно посадили на корабль, шедший на Крит. Там Гарпал был убит командиром собственных наемников.

Последние заботы

После возвращения из похода Александр устроил в Сузах грандиозную свадьбу. По обычаю персов, он взял себе вторую жену Статиру - дочь погибшего царя Дария. Одновременно его ближайшие друзья и сподвижники женились на знатных персиянках (например, Гефестион - на другой дочери Дария), а рядовые воины - на простых женщинах Персии. (Но если греки и македонцы и были недовольны царским вмешательством в свою личную жизнь, то это выражалось нытьём в кругу друзей - воины, дошедшие до Индии и вернувшиеся живыми назад боялись (помня о судьбе Филоты, Пармениона и Клита) открыто выражать недовольство). Коллективная свадьба была очень пышной, но все попытки царя сплотить македонян и греков с персами потерпели крах - персы, еще хорошо помнившие о своей недавней независимости и господствующем положении в государстве, ненавидели завоевателя и были ненадежной опорой, а греки и македонцы считали их варварами.

Особенно сильное возмущение воинов вызвало решение Александра включить в армию 30.000 молодых персов, обученных действиям в строю фаланги, а также всадников из Бактрии, Согдианы, Арахозии и других земель империи включили в конницу гейтаров - македонская армия переставала быть македонской. Но у Александра не было другого выхода - людские ресурсы Македонии и Греции были далеко не безграничны, а войны непрерывно велись ещё со времен Филиппа, поэтому наступил момент, когда греческих и македонских воинов просто перестало хватать даже для удержания завоеванного. К тому же уроженцы Азии были лучше приспособлены для действий в привычных им, а не грекам, природных условиях.

Но воины Александра и их командиры не разделяли такой национальной политики Александра и видели в этом лишь угрозу своему привилегированному положению. Этот вопрос крайне обострился в 324 году, когда решение Александра отправить на родину македонских ветеранов во главе с Кратером были истолковано как намерение перенести местопребывание власти в Азию. Вспыхнул открытый мятеж, в котором не участвовала только царская охрана.

Летом 324 года Александр попытался решить проблему неприкаянных наемников, тысячи которых скитались по Азии и Греции. Многие из них были изгнаны из собственных городов, поэтому служба в армии Александра была для них единственным достойным способом существования. Декрет, привезенный Никанором в Грецию и провозглашенный в Олимпии (сентябрь 324 года), предписывал всем городам Греческого союза вернуть всех изгнанников и их семьи.

Огромная империя, неограниченным властелином которой был Александр, несмотря на кажущуюся покорность и спокойствие, таила в себе мощное недовольство. Достаточно было одного неверного шага, малейшей ошибки, незначительного поражения, и повсюду снова могло вспыхнуть всеобщее возмущение.

Понимая всю опасность своего положения, некогда бесстрашный македонский завоеватель стал трусливым и суеверным, старался узнать свою судьбу и проникнуть в будущее, и царский дворец наполнили жрецы, гадатели и прорицатели.

Но Александр не утратил своих претензий - он по-прежнему хотел быть властелином мира и готовил новые завоевательные походы: большую морскую экспедицию во главе с Неархом, которая должна обогнуть Аравию и Африку и вернуться через Гибралтарский пролив в Средиземное море, и грандиозный поход на запад для покорения Северной Африки, Италии и Испании. Но иногда Александра чересчур заносило: так архитектор Стасикрат должен был превратить гору Афон во Фракии в гигантскую статую Александра, на левой ладони которой планировалось построить целый город с десятитысячным населением, а из правой руки должен был вытекать горный поток, впадающий в море.

Некоторые объясняют эту активность жаждой исследований, всегда присущей Александру, но возможно была и другая причина - царь боялся своих полководцев, но не мог их устранить открыто (те, помня чистки времен Прамениона и заговора пажей, могли устроить переворот просто чтобы спасти свои жизни), поэтому и хотел отослать подальше, чтобы иметь время подготовить ответные шаги и, скорее всего, не сильно бы огорчился, если бы сами военачальники не вернулись из походов.

Но во время одного из пиров в самый разгар подготовки к походам Александр почувствовал себя плохо. Начавшаяся болезнь (древние приписывали её яду, но современные специалисты полагают, что это была болезнь - малярия, брюшной тиф или воспаление легких) быстро сожгла силы организма, и так подточенного ранами, походами и, мягко говоря, нездоровым образом жизни.

Александра еще не успели похоронить, как ссоры у гроба перешли в вооруженные столкновения. Скоро эти столкновения переросли в серию войн, продолжавшихся не одно десятилетие, и огромная империя, созданная Александром, распалась на части, поделенные между его полководцами. Мир узнает потом ещё много империй, но держава Александра будет самой недолговечной из них - её объединяли только сила и страх.

Литература

1. Дельбрюк Г. История военного искусства. - СПб, "Наука", "Ювента", 1994 г.

2. Королев К. Македонский гамбит. - М. "АСТ", 2002 г.

3. Разин Е. А. История военного искусства. Т. 1. - М., СПб, "Полигон-АСТ", 1999 г.

4. Фишер-Фабиан С. Александр Великий. Смоленск, "Русич", 1998 г.

Материалы с сайтов

militera.lib.ru

www.xlegio.ru

Примечания

¹ Дельбрюк считает, "что это были тоже персы или курды", Разин же о кардаках не упоминает, а просто пишет, что на флангах отряда греческих наемников были размещены отряды лучших персидских воинов.