ЗВО - 01'1921
НАБЕГ НА КАЗАТИН.
Майор Левинский,
"Bellona" 1921
Майор Левинский был прикомандирован к штабу 1-й конной дивизии, бывшей к апрелю 1920 года самой крупной польской конной частью.
Дивизия эта создалась путем объединения 4 и 5 бригад конницы, к которым позже должна была присоединиться и 3-я бригада, причем этому соединению предполагалось поручить выполнение некоторых важных стратегических заданий.
Первым заданием был набег на Казатин с целью вызвать замешательство в тылу наших передовых частей, оперировавших перед фронтом 2 и 3 польских армий, в тем облегчить последним выполнение данной им задачи - занятия Киева.
От удачного набега на Казатин в значительной мере зависело выполнение грандиозного плана: занятие в короткое время огромной территории правобережной Украины, свыше 200 верст в глубину. Поляки предполагали произвести разгром наших резервов и захватить большую военную добычу. В удачном выполнении указанной операции Польша видела вместе с тем и политическую победу, так как сформированные при ее участии украинские войска должны были занять захваченную территорию.
На вопрос, какими средствами и силами располагали поляки и на что они рассчитывали, Левинскии отвечает следующим образом: "Надо было рассчитывать на то, что нашим противником были большевистские войшса и что эта операция являлась для них неожиданностью; кроме того, мы рассчитывали на нашу смелость и быстроту в проведения операции".
Дивизия состояла из 6-ти полков; из них; 4-я бригада была сформирована из 8-го, 9-го и 14-го уланского полков, а 5-я бригада - из 1-го и 16-го уланских полков и 2-х полков ездящей пехоты; пехотные полки были неполного состава, а 16-й уланский полк не имел боевого опыта.
По своей численности дивизия была меньше полка пехоты полного состава и, кроме того, в ней не было достаточной спайки, т.к. ее собрали за день до выступления в поход, в районе Смолдырево.
В штабе дивизии имелся значительный некомплект. Все было сколочено наскоро.
Дело снабжения хромало все время, впрочем, это было обычным явлением вo всей армии.
Для связи были получены: радиостанция № 12 с неудовлетворительным конским составом, один автомобиль и один мотоцикл, предполагалось придать еще почтовых голубей, но это оказалось невозможным вследствие кратковременности пребывания последних на голубиной станции.
Конная дивизия находилась в распоряжении 2-й армии, но подробные директивы она получала от главного командования из Варшавы.
К этому времени положение на фронте представлялось в следующем виде: противников разделяла река Случ; линия фронта не была непрерывней, а представляла как бы отдельные занятые дивизиями участки.
Задачей конной дивизии было, произведя прорыв силами приданного к дивизии батальона пехоты:
а) сделать набег на Казатин (около 160 вер.), а на другой день (26-го апреля) овладеть этим узлом;
при этом главным командованием был дан строго определенный маршрут: Прутовка - Высокая Рудня - ст. Рейя - Бело-полье;
и было приказано в первый же день достигнуть реки Тетерев;
б) по занятии Казатина дивизии предположено было дать 2-х дневный отдых, а другие части, перейдя в наступление, должны были выравнять линию фронта;
в) дальнейшие действия дивизии могли быть указаны в зависимости от создавшейся на фронте обстановки, как военной, так и политической.
На левом фланге первая дивизия, сопровождаемая бронемашинами, совершала в это время набег на Житомир.
24-го апреля 1-я конная дивизия сгруппировалась в районе Рогачев - Смолдырев. На следующий день, в 4 часа, главнокомандующий польскими вооруженными силами присутствовал при переходе дивизии через мост на реке Случ. Вследствие полученных еще накануне сведений о том, что красные отошли от реки на 15 верст, польские сторожевые части уже накануне вечером были выдвинуты за реку. В авангард был назначен 9 уланский полк с конной батареей; выделенный от него в качестве заслона справа один дивизион взял направление на Вяла - Высокая Речь и вечером должен был присоединиться к главным силам авангарда на ночлеге в Верхней Рудне. Остальная часть конной дивизии двигалась одной колонной, кроме одного эскадрона, который шел в арьергарде и прикрывал боевой обоз дивизии.
В первый день возле Прутова произошла встреча передовых частей дивизии с красной конницей, которая двумя эскадронами решительно атаковала польские части, но, будучи встречена пулеметным и артиллерийским огнем, свернула в сторону Житомирского шоссе.
Дальнейшее продвижение польской конницы продолжалось беспрепятственно.
После четырехчасового отдыха, на ночлеге в Верхней Рудне, она продолжала движение к Каэатину, не встречаясь с нашими войсками.
Но обоз с прикрывавшим его эскадроном отстал от колонны главных сил и был обстрелян нашим бронепоездом, шедшим из Житомира.
В этот момент пролетал самолет, посланный польским командованием для связи.
Летчик, увидав разбегавшихся в панике солдат польского обоза и не выяснив в чем дело, донес польскому главному командованию, что разбитая бронепоездом конная дивизия рассеялась.
Это было первое и единственное донесение о движении на Казатин, дошедшее до польского командования, так как дивизия не могла пользоваться отставшей вместе с обозом радиостанцией.
После отдыха в Бедополье дивизия, к вечеру 26-го апреля, подошла к Казатину.
Ввиду ожидавшегося сопротивления в районе товарной и пассажирской станций, со стороны прикрывавшего их нашего сторожевого охранения, было приказано:
4-й бригаде - атаковать товарную станцию с севера и запада;
5-й бригаде - атаковать сначала ее южную часть, а затем, продвинувшись через город, и пассажирскую станцию с запада и юго-запада.
Полки должны были дойти в конном строю до самой черты города, а затем повести атажу в пешем строю.
Однако полки слишком рано услали коней, вследствие чего им пришлось вести наступление с большого расстояния.
Кроме того, артиллерия слишком ране открыла огонь, в результате чего 2-й полк, будучи встречен на улице выстрелами, задержался и принужден был отступить.
Связь между наступавшими частями отсутствовала, а потому атака оказалась разрозненной ив смысле неожиданности не удалась.
Генерал Ромер, который находился со штабом дивизий на северной окраине Казатина и отсюда высылал полки на исходное место атаки, не был удовлетворен движением колонн и проехал в расположение бригад, где уже под его личным руководством полки снова пошли в атаку.
В результате - большая часть города и часть товарной станции были заняты.
Лишь отдельные воинские эшелоны, находившиеся на станции, продолжали оказывать сопротивление.
Командиру технического эскадрона 16-го уланского полка удалось подорвать поезд командарма Муралова, но последний со своим штабом успел покинуть поезд, попавший затем в руки поляков.
Тем временем уже стемнело, и довести атаку до конца было невозможно, вследствие незнания местности и значительного числа загромождавших станцию вагонов.
Перестрелка продолжалась всю ночь.
На рассвете, около 6 часов утра следующего дня, снова началась общая атака.
В короткое время сопротивление было сломлено.
Дольше всех сопротивлялась пассажирская станция.
Бронемашина красных несколько раз подъезжала и, становясь против станции, стреляла по полякам.
В течение всего этого и следующего за ним дня (27 апреля) части дивизии приводили в штаб отдельные группы пленных.
Общая численность пленных, по данным майора Ленинского, превысила 8.500 человек, считая в том числе и украинскую советскую дивизию, добровольно сдавшуюся полякам.
Вследствие значительного протяжения станции охрана богатой военной добычи не была как следует организована, почему она и подвергалась расхищению, происходившему не без участия часовых.
На другой день по взятии Казатина туда прибыл главнокомандующий польскими вооруженными силами и благодарил дивизию за блестящее исполнение набега, но ставил ей в вину отсутствие связи.
При этом указал, что в будущем он требует, обязательного установления связи и поддержания ее во все время боевой операции, не опасаясь никакой затраты сил для достижения этой цели.
Действительно, польское командование узнало о занятии Казатина конной дивизией лишь из донесения 15-й пехотной дивизия, прибывшей в Казатин через 18 часов после конной дивизии.
Начальник пехотной дивизии, донося о занятии Казатина, "забыл" упомянуть, что застал там дивизию конницы.
Вследствие этого польское командование некоторое время предполагало, что конница действительно была разбита красными, не дойдя до Казатина.
Из опыта этой операции майор Левинский выводит заключение о необходимых для связи средствах и о степени пригодности их при выполнении набега.
Останавливая свое внимание на радиостанция, он приходит к убеждению, что последняя может оказать неоценимые услуги, так как отряд, производящий набег, окружен противником, и ему при таких условиях не представляется возможным связаться со своим командованием никакими другими средствами.
Необходимо, однако, чтобы лошади радиостанции были в состоянии следовать за штабом отряда, а не отставали от него, как это имело место в описанных выше действиях конвой дивизии.
Применение радиостанции ограничивается в том случае, если у противника имеется несколько радиостанций, ибо таким образом может быть выдано присутствие и местонахождение отряда.
Летательные аппараты, по мнению майора Левивекого, выражающего, по-видимому, мнение польского командования, малопоригодны, так как могут выдать местопребывание отряда и этим обнаружат, путь eго движения.
Рассматривая затем другие средства связи, майор Левинский признает, чтo конная связь, организованная соответствующим образом, могла бы принести существенную пользу.
Автомобиль и мотоцикл в этом отношения ненадежны, так как легче, чем всадники, могут быть захвачены противником.
Ссылаясь на использование в подобных случаях почтовых голубей, Ленинский жалеет, что в набеге на Казатин дивизия не могла воспользоваться этим средством.
Телеграфную связь он считает не применимой, а телефонную - пригодной лишь для внутренней связи в отряде.
HTTP://ATTEND.TO/COMMI
